Сергей Сергеев выражает в этом проекте пространственное воплощение субъективного времени. Ни много ни мало, но это именно так. Его интересует, как взаимодействуют сегодняшнее внутреннее самоощущение и утекающие «во вне» прошлые состояния. Осознанная нынешняя личность человека, подобно матрешке, скрывает многочисленные слои прошедшего - выделенные памятью временные срезы. Применив к себе эту ментальную операцию, художник одновременно отделил и связал принципы современного творчества, представленные в работах последних лет, и сгустки эмоций и идей, которые волновали и будоражили раньше.
Обращаясь к своим прошлым работам, Сергеев исследует феномен творческой памяти. Художник создает новые версии ранних живописных полотен в принципиально иной технике – заменив мольберт и кисть компьютером. Его не привлекают подчищенные и выглаженные до красивости отпечатки, ставшие расхожим местом актуального искусства. Компьютерные версии сергеевских работ - это заново прорисованные и вновь пережитые им произведения, оригиналы многих из которых уже не доступны. Здесь художник воссоздает сам процесс письма, восстанавливая по памяти движения руки, особенности мазка, фиксируя даже моменты, когда волоски от кисти отрывались и оставались в красочном слое. Сохраняя композицию и не вторгаясь в старый замысел, автор позволяет себе только подчеркнуть фактуру. С одной стороны, отстраненность бережного реставратора по отношению к чужой живописи, с другой, свежий взгляд автора, который может на новом витке развития усилить динамику работы. В этом подходе ярко проявляется столь свойственное Сергееву стремление к точности формы и идеальности выражения.
В воспоминаниях о пейзажах и натюрмортах, написанных в Испании, повторяется мотив простой трапезы, стол с бокалами и обобщенными «дофруктами». Но вино и хлеб - почти обряд причастия, священные дары. Чаша напоминает о Святом Граале, а рыба о символе раннего христианства. В «Сером Петербурге» - другой мир, холодные дома и каналы. Однако, используя свой излюбленный композиционный прием - вид в проеме окна, Сергеев оставляет на подоконнике знакомые «испанские» знаки: хлеб, рыбу и спелые кровавые гранаты, «сладостные раны христовы» на поэтическом языке Лорки. В испанском и петербургском циклах сквозит уже неоднократно отмеченное увлечение художника старыми фламандскими мастерами и самим духом Северного Возрождения.
Серия портретов «Новая волна» отражает мятежный образ New Wave, захвативший умы в 1980-х годах синтез музыки, кинематографа, моды, клубной культуры, квартирных выставок и сквотов. Тогда родились многие уникальные явления ленинградской-петербургской культуры: «Новые художники», «Новые композиторы», обосновавшаяся в доме на Лиговке 127 группа «Алипий», участником которой был Сергей Сергеев и деятельность которой еще ждет серьезного исследования. Строгие образы героев той буйной эпохи продолжаются лицами из настоящего, линию их музыкальной и художественной преемственности подчеркивают насыщенные цветовые аккорды абстрактного фона. Музыкальное решение всего выставочного проекта также связано с новой волной. Экспериментальное звучание «Новых композиторов» дает изображениям голос. Аудио-вибрации группы и визуальные вибрации сложно-фактурных работ художника, несомненно, находятся в резонансе.
Применяемый Сергеевым в работах последних лет метод художественного осмысления, точно названный Александром Боровским «урбанистической археологией», воплощен в оригинальной форме палимпсестов - наслоений культурных следов и знаков. Тысячелетние символические напластования реализуются в холсте и акриле, «картинах из стали», компьютерной графике, точнее сказать живописи, сделанной «с чистого листа» в фактурной стилистике полотен. Художник снова обращается к памяти как лейтмотиву своего творчества, только анализирует уже не личный или поколенческий, а общечеловеческий опыт. Полотна Сергеева насыщены культурологическими и философскими аллюзиями, ведущими от петроглифов и наскальных рисунков к металлическим конструкциям нового времени. Специалисты находят тут развитие теории палимпсестов профессора Самохвалова, влияние антропологии Леви-Стросса, «золотые ветви» Фрэзера, пропповские структурные исследования фольклора, бартовский миф, дискурс и весь спектр семиотических наук. Однако перед нами не научное изыскание, а авторский художественный образ, позволяющий визуализировать тонкие и неописуемые словами процессы, происходящие с человеком и человечеством, а также затронуть струны, которые доступны только искусству.
Артем Магалашвили, куратор.